О Зое Космодемьянской

[nabl]

29 ноября 2007 года. Россия занята предстоящими выборами. На экранах телевизоров кривляются размалеванные девицы: «Я в магазине так долго выбираю кофточку, а скоро выборы и я пойду выбирать!»
29 ноября 1941 года. Россия ожесточенно сражается с нацистскими оккупантами. Немцы уже под Москвой. В селе Петрищево сооружается виселица…

Через неделю после начала Великой Отечественной войны Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) в директиве № П509 от 29 июня потребовали от партийных и советских органов «при вынужденном отходе частей Красной Армии угонять подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество., которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться... В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».

Тем самым, Сталин решает применить в оккупированных врагом районах старую тактику: ни грамма еды, ни одной теплой избы врагу. Эта тактика в последний раз использовалась в Отечественной войне 1812 года, и дала великолепные результаты.
19 октября, когда немцы уже стояли под Москвой, Сталин ввел в Москве осадное положение.

В постановлении ГКО говорилось: «Нарушителей порядка немедленно привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте. Государственный комитет обороны призывает всех трудящихся столицы соблюдать порядок и спокойствие и оказывать Красной Армии, обороняющей Москву, всякое содействие» [2].

Московская комсомольская организация под руководством Александра Шелепина (будущего «железного Шурика») по заданию партийных органов набирала лучших комсомольцев, остававшихся в Москве, для работы во вражеском тылу. В Москве оставалась и 18-летняя Зоя Космодемьянская.

Биография семьи Космодемьянских трагична и типична для тех лет. Ее дед, священник Петр Иоаннович, в 1918 году был замучен до смерти после своих выступлений в защиту церкви. Ее отец Анатолий Петрович выступал против перегибов при коллективизации, и был признан кулаком. В результате маленькая Зоя оказалась вместе с родителями и маленьким братом в Иркутской области. Сестра матери Зои в это время работала в аппарате Наркомпроса и вымолила у Надежды Крупской – вдовы Ленина - разрешение на возвращение в Москву. Условие было одно – изменение фамилии.

Зою очень долго не хотели брать в отряд. Шелепина смущали многие вещи: и происхождение, и исправления в фамилии (Шелепин знал, что в Сибирь уезжали Козьмодемьяновские, а вернулись Космодемьянские), и дружеские отношения с опальным писателем Гайдаром (Зоя познакомилась с Аркадием Петровичем в санатории после перенесенного менингита). Но Зоя после нескольких визитов в Московский горком комсомола все-таки добилась того, чтобы ее приняли в отряд.

Шелепин на встрече с юными партизанами сразу объяснил, что набранные в отряд молодые люди являются смертниками: «95% из вас погибнут. От фашистов не будет никакой пощады: они зверски расправляются с партизанами. Если кто-то из вас не готов к таким испытаниям, скажите прямо. Никто вас не осудит. Свое желание биться с врагом реализуете на фронте». Не отказался ни один.

Всего было отобрано около двух тысяч человек. Их обучали тактике диверсионных действий: как нужно ставить мины, взрывать деревья, снимать часовых, пользоваться картой.

Первое задание курсант Космодемьянская получает уже через несколько недель. Вот его дословный текст: «Вам надлежит воспрепятствовать подвозу боеприпасов, горючего, продовольствия и живой силы путём взрыва и поджога мостов, минирования дорог, устройства засад в районе дороги Шаховская-Княжьи Горы. Задача считается выполненной, если: а) уничтожить 5-7 автомашин и мотоциклов; б) уничтожить 2-3 моста; в) сжечь 1-2 склада с горючим и боеприпасами; г) уничтожить 15-20 офицеров».

Инициативу Зоя проявила сразу же. Она протянула металлический трос поперек дороги, по которой довольно часто шныряли немецкие мотоциклисты. Дело шло к ночи. В сумерках на трос налетел мотоцикл. Пассажиром в нем ехал немецкий офицер, везущий в сумке ценные карты и планы предстоящих немецких боевых действий на подступах к столице.

17 ноября 1941 года Ставка Верховного Главнокомандующего выпустила секретный приказ № 0428. В нем ставилась следующая задача: «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами... При вынужденном отходе наших частей... уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать » [3].

20 ноября отряд, в который входила Зоя, получил задание - сжечь несколько населенных пунктов, в число которых входило и село Петрищево. В группу вошло трое человек. Зоя подожгла три дома, в том числе конюшню с элитными немецкими жеребцами, но к условленному месту не прибыла. Не прибыл и второй участник группы – Василий Клубков. Космодемьянская посчитала задание, данное их группе, - «сжечь населенный пункт Петрищево» - невыполненным, и решила завершить задание в темноте. Однако, как только она начала поджигать дом с находящимися там немецкими офицерами, то была схвачена местным жителем Свиридовым, который тут же вызвал немцев. В благодарность за поимку партизанки немцы наградили Свиридова бутылкой шнапса.

Со времен Иуды предатели сильно измельчали.

Сначала ее завели в дом, где жили Седовы. Как вспоминает Валентина Седова, ей в ту пору было 11 лет, «они открыли дверь и ввели ее. Один держал ее руки сзади... Все трое немцы. По-русски говорить не умеют. Они ее прижали к печке (один из них взял за грудную клетку и прижал), а двое стали обыскивать. Во время обыска были и другие солдаты, которые жили в хате ( 15-20 человек). Они были в другой комнате и смеялись... Сняли сумку зеленого цвета (рюкзак) и поставили возле печки. Потом сняли сумку с отделениями для бутылок, которая висела через плечо. В этой сумке нашли 3 бутылки, которые открыли, нюхали, затем положили обратно в чехол. Затем нашли у нее под пиджаком на ремне наган, который рассматривали» [4].

Мать Валентины добавляет к рассказу дочери: «привели ее вечером, часов в 7 или 7.30 минут. Немцы, которые жили дома у нас, закричали: «Партизан, партизан»... Держали ее у нас минут 20. Слышно было, как ее били по щекам - раз пять. Она при этом молчала».

Из дома Седовых Зою перевели в дом Ворониных. Там ее начали допрашивать о том, кто их послал на задание, кто входит в их отряд. Зоя молчит.

А.П. Воронина, хозяйка дома: «ее стали после этого пороть. Пороли ее 4 немца, 4 раза пороли ремнями... Ее спрашивали и пороли, она молчит, ее опять пороли. [В] последнюю порку она вздохнула: «Ох, бросьте пороть, я больше ничего не знаю и больше ничего вам говорить не буду». Когда пороли, то начальник несколько раз выходил из комнаты и брался за голову (переживал). А те, кто порол, ржали во время порки. Всего ей дали больше 200 ремней. Пороли ее голой, а вывели в нижней рубашке. Крови не было...»

После экзекуции Космодемьянскую перевели в избу Куликов. «Ее привели и посадили на скамейку, и она охнула. Губы у нее были черные-черные, испекшиеся и вздутое лицо на лбу. Она попросила пить у моего мужа. Мы спросили: «Можно?» Они сказали: «Нет», и один из них вместо воды поднял к подбородку горящую керосиновую лампу без стекла. Но затем разрешили ее попоить, и она выпила 4 стакана. Посидев полчаса, они ее потащили на улицу. Минут 20 таскали по улице босиком, потом опять привели. Так, босиком ее выводили с 10 часов ночи до 2 часов ночи - по улице, по снегу босиком. Все это делал один немец, ему 19 лет. Потом этот 19-летний улегся спать, и к ней приставили другого».

В три часа ночи нацистам надоело издеваться над девушкой, и они оставили ее в покое. Пришли они уже в 7 утра. Четыре часа Зоя находилась одна. Избитая, истерзанная маленькая девочка, дрожащая от холода. Ей было больно и наверное страшно. Ей наверное хотелось жить. И стоило только сказать пару фраз, чтобы остановить завтрашнее утро. Но как же после этого можно смотреться в зеркало без презрения?

Вспоминает А.П.Воронина: «Когда пришли офицеры, то она сказала: «Вот ваши немцы оставили меня раздетой, оставили меня в рубашке и трусах». Ноги и таз у нее были избитыми, синими-синими. Когда я с ней говорила, она мне сказала: «Победа все равно за нами. Пусть они меня расстреляют, пусть эти изверги надо мной издеваются, но все равно нас всех не расстреляют. Нас еще 170 миллионов, русский народ всегда побеждал, и сейчас победа будет за нами».

Нашлись в селе и местные жители, которые приняли живейшее участие в нацистских забавах. Вот, например А. Смирнова, которая взяла деревянную палку, и подойдя к виселице, стала бить Зою по ногам. Ф.Солина ворвалась утром в дом, где держали пленницу, и избивала ее деревянным чурбаком. Впрочем, награда им не замедлила себя ждать. В 1942 году эти мерзавки были расстреляны по приговору суда.

В 10 часов 30 минут 29 ноября 1941 года Зою вывели на улицу. Вспоминает житель Петрищево В.А. Кулик: «Вывели ее из дому, при этом было человек 100 немцев только при нашем доме, а всего их было очень много: и пешие, и конные. Между виселицей и домом, в этом расстоянии, ей повесили табличку. До самой виселицы вели ее под руки. Шла ровно, с поднятой головой, молча, гордо. Довели до виселицы. Вокруг виселицы было много немцев и гражданских. Подвели к виселице, скомандовали расширить круг вокруг виселицы и стали ее фотографировать... При ней была сумка с бутылками. Она крикнула: «Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Эта моя смерть - это мое достижение». После этого один офицер замахнулся, а другие закричали на нее. Затем она сказала: «Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен». Офицер злобно заорал: «Русь!» «Советский Союз непобедим и не будет побежден», - все это она говорила в момент, когда ее фотографировали...
Потом подставили ящик. Она без всякой команды стала сама на ящик. Подошел немец и стал надевать петлю. Она в это время крикнула: «Сколько нас не вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят». Это она сказала уже с петлей на шее. Она хотела еще что-то сказать, но в этот момент ящик убрали из-под ног, и она повисла. Она взялась за веревку рукой, но немец ударил ее по рукам. После этого все разошлись. Возле виселицы в течение 3 дней стояли часовые - 2 человека... Повесили ее в центре села, на перекрестке дорог, на виселице, которая была в 50 м от домов, посреди слободы».

Тело девушки висело целый месяц, подвергаясь надруганию нацистов. Так, в ночь на новый год они, перепившись, окружили виселицу, стащили одежду, отрезали грудь, метали ножи в замерзшее тело.

Был ли предатель в отряде? Был. Им оказался тот самый пропавший Василий Клубков, который добровольно сдался немцам, а потом, весной 1942 года был схвачен партизанами. Предал ли он Космодемьянскую? Вопрос не выяснен до конца. Той же весной эта гнида была расстреляна, и не стоит о ней вспоминать.

16 февраля 1942 г. Зое Анатольевне Космодемьянской посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

В конце 80-х годов прошлого века, обрадованные наступившей гласностью, полицейские недобитки и их наследнички, с истошным радостным визгом стали разрушать символы советского государства. Был осквернен образ Павлика Морозова, других героев. Вскоре подонки добрались и до Зои Космодемьянской. Заскрипели перья, заправленные густым калом. «Она была шизофреничка!» - восклицали одни. «Да не было в деревне немцев!» - кричали другие. «Да это вообще не она», - подвизгивали третьи.

История всегда расставит все на свои места. Память о своей великой дочери русский народ будет хранить всегда. Эту память не закидать комьями дерьма.

И когда в эти дни на телеэкране вы увидите развязную девицу с кривящимися губами, с макияжем дешевой бляди, призывающую идти сделать выбор, вспомните ту истерзанную замерзшую девочку с табличкой на груди. У нее тоже был выбор. И она его сделала 29 ноября 1941 года.
отсюда www.zvezda.ru/warpath/2007/11/28/zoya.htm